Пессимистическая комедия, или Что показал кризис Надежде Скалон

Недавно сайт ПолитСибРу опубликовал интервью экономического обозревателя газеты «Свободный курс» Надежды Скалон.  Как анонсировал сайт, Скалон взяла на себя нелегкую и во многом неблагодарную миссию рассказать читателям, как мировой финансовый кризис изменил экономику Алтайского края в 2009 году и какой экономика региона, по ее оценкам, выйдет из кризиса. Собственно, прочитав только заголовок и зная вполне определенную политическую направленность означенного Интернет-ресурса, о выводах публикуемого материала можно было догадываться. Скорее, даже не сомневаться. Ну, право же, не для того обращался ПолитСибРу к Надежде Скалон, чтобы она вдруг дала оппозиционному сайту какие-то положительные оценки каких-либо действий краевой власти. Впрочем, последняя ни на какие дифирамбы и комплименты от г-жи Скалон не рассчитывала, поскольку объективно нуждается не в пустопорожнем славословии или огульном охаивании, а в публичном и объективном анализе ситуации и процессов в социальной сфере и экономике края.

А вот с этим, думается, авторитетная журналистка как раз и не справилась: сделанный разбор положения дел в нашем регионе, с моей точки зрения, страдает поверхносностью и некой заданностью, если не сказать, ангажированностью. Обидно это хотя бы потому, что экономический обозреватель «Алтапресса» всегда отличалась неординарностью мышления и незамыленностью глаза.  Однако на этот раз она попросту повторила мифы и домыслы, давно ставшие общим местом агитационно-пропагандистского контента некоторых ангажированных СМИ, не удосужившись даже как-то аргументировать свои доводы. Видимо, посчитав, что авторитет опытной журналистки сам по себе является таким аргументом, своеобразным брэндом, гарантирующим качество материала. Чего стоит аксиоматичное утверждение Надежды Скалон о том, что из края уезжает высококвалифицированный персонал, а специалистов из других регионов у нас в крае не очень любят. Уже сколько раз «перетирали» эту тему все кому не лень, придя вроде бы к мнению, что никакого такого катастрофического миграционного оттока из нашего края специалистов, который бы существенно отличал наш регион от соседей, нет. Ну не регистрирует его статистика, хоть тресни! Так нет же, все сызнова, опять старая унылая и набившая оскомину песня про то, что из края уезжают лучшие, с вполне предсказуемым припевом: «Делать здесь нечего! Надо валить отсюда!». Откровенно говоря, обсуждать все это «песенное творчество» на заданную тему даже и не хочется.

Если уж начистоту, то такого примитивизма в оценках и доведенного до абсурда упрощенчества от Скалон не ожидал. Более того, как давнишний читатель и столь же давнишний и преданный поклонник ее творчества, был всеми этими обстоятельствами в известной степени сконфужен, обескуражен и удручен. Но, наверное, и на старуху бывает проруха. Не считаю себя экономистом (как, впрочем, не отношу к ним и Надежду, к которой испытываю искреннее большое уважение), а потому позволю себе обратиться к мнению более авторитетных в области экономики людей и организаций, чей профессионализм и непредвзятость, в отличие от многих наших «тружеников пера» («…и топора», как добавляет сколь в шутку, столь и по существу один мой знакомый), не вызывает сомнения. Впрочем, выскажу и собственные соображения.

Однако, по порядку.

Скалон пишет: «В целом кризис не вызвал в экономике края столь же трагические последствия, как на многих других территориях. В первую очередь потому, что Алтай никогда не был сырьевым регионом, он не был в той же степени, как ряд других сибирских территорий, вписан в глобальный рынок, и потому падение мировых рынков нас затронуло несколько меньше».

Ну, во-первых, насчет «трагических последствий». Думаю, такая катастрофичность оценок абсолютно не сопрягается с реальным положением дел в экономике страны и региона. Даже ставшее нарицательным «Пикалево» - как символ результатов разразившегося кризиса, по моим сведениям, вполне нормально работает. Ну, а рубцовское «Пикалево» (так его иногда называют) - «Алттрак» - тема, что и говорить, в известной степени трагическая, но для отдельного разговора, никак не связанная ни с кризисом, ни тем более с эффективностью работы госаппарата. Но об этом позже.

Во-вторых. По мнению Скалон, «трагедии» Алтайскому краю удалось избежать только потому, что регион не является сырьевым и не вписан в мировое экономическое пространство. Получается, по логике Надежды, что будь на территории края нефть или газ, то региональному народному хозяйству никак уж не избежать было экономической апоплексии. Что-то Тюмень или ХМАО не демонстрируют пока экономической аритмии и социальной тахикардии. Кстати, в отношении тезиса о том, что Алтайский край якобы никогда не был сырьевым регионом. Да наш регион таким всегда как раз и являлся, производя сельхозсырье для всей страны и заграницы! По своему «сельхозсырьевому» возрасту Алтай в разы старше той же хрестоматийной «углеводородно-сырьевой» Тюмени, где нефть и газ открыли только в конце 60-начале 70-х годов прошлого столетия!..

Да и насчет неинтегрированности края в мировую глобальную экономику, наверное, автор слегка погорячилась. Чем же, если не встроенностью в глобальный рынок, охарактеризовать тогда прошлогодние проблемы Алтай-кокса (системообразующего, кстати, для экономики края, да и страны, предприятия) или разразившийся в конце 2009 года и так до конца и не преодоленный по сию пору кризис перепроизводства зерна? Или, может, не встроен в глобальный рынок «Кучуксульфат», давно поставляющий свою продукцию крупнейшим мировым производителям СМС, а в прошлом году «открывший» для себя Америку в качестве нового рынка сбыта? 

Разумеется, Надежда Скалон права, отмечая, что во многом степень воздействия кризиса определяется спецификой региональной экономики. Правда, тут же неожиданно пытается сравнивать Алтай и Кузбасс, обескураживающе заявляя, что именно Кемеровская область являлась для края в последние годы образцом (?). В чем, по каким параметрам и показателям, уважаемая Надежда Юрьевна? Помнится, даже в советские времена Алтайский край сверял и соотносил свои успехи и неудачи с Красноярским краем, с которым наш регион и соревновался на всесоюзном уровне. А уж если неформально, по неким политическим причинам, которые постоянно будировали те же «оппозиционные СМИ», так уж скорее они сравнивали край с Республикой Алтай. Правда, в силу понятных причин в последнее время (особенно после скандала с «вертолетной охотой») и вовсе перестали антонимично рифмовать «Алтай» и «Горный Алтай»…

Ну и, главное, для чего заметка Надежды Скалон, собственно, и публиковалась на ПолитСибРу – «о застарелой болезни, которая стала более четко видна в 2009 году». Внимание! (Барабанная дробь, за колышащимся разноцветным цирковым занавесом угадывается невысокая фигура шпрехталмейстера, любящего охоту и втайне мечтающего о кресле директора цирка). Итак… Ап! И из цилиндра извлекается кролик… Тьфу, тезис, где речь идет о неэффективной работе госаппарата. Гул разочарования в зале… И ради этого складывания пальцев в известную фигуру затевалось все это представление?..

Однако опять цитата: «Администрация края долгое время придерживалась точки зрения, что главная задача – завезти в регион федеральные ресурсы по всем возможным целевым программам. А уж на месте чиновники надеялись все отрегулировать, как надо, написать соответствующие программы. Главное - чтобы были деньги, поскольку край мало генерирует финансов. Именно 2009 год доказал, по-моему, что эта позиция, по сути, неверна».

Честно говоря, уже предвкушал, что Надежда Юрьевна наконец-то вскроет потаенные до сих пор причины наших неудач, закулисные обстоятельства наших просчетов и ошибок. Между тем дальнейших пояснений по поводу того, в чем ошибочность попыток краевой власти максимально использовать ресурсы краевого бюджета и участвовать во всех возможных для края федеральных программах, от автора так и не последовало. Впрочем, их трудно было бы ожидать, поскольку расшифровка этого тезиса лежала бы в области  чистой демагогии. Интересно, как бы отреагировал на такое заявление шеф г-жи Скалон Юрий Пургин или другой какой-либо бизнесмен, которому бы поставили в укор тот факт, что он пользуется всеми имеющимися возможностями для оптимизации своего бизнеса. Мол, неверно это, неправильно…

Претензии к работе чиновников есть и у бизнеса, и у населения, и у руководства страны. Но говорить о них надо опытному и ответственному журналисту, каковым и является Надежда Юрьевна, надо внятно, четко и по существу. Как говорится, noblesse oblige. Ведь оценки, отличные от комплиментарных, вполне уместны и возможны. Взять, например, некоторые отзывы об эффективности деятельности краевых чиновников, содержащиеся в интервью руководителя холдинга «Алтайские закрома» Александра Тернового другому журналисту «Алтапресса» - Максиму Угловому. В беседе г-н Терновой заявил по поводу кризиса перепроизводства зерна буквально следующее: «Поездки чиновников за границу я бы оценивал по конечному результату – объему привлеченных инвестиций из этой страны в экономику края. Надо было отправляться в Китай и уже там, на месте, анализировать всю логистическую цепочку. Как алтайское зерно должно с элеваторов по транспортной системе добраться до терминала Гродеково? Как оттуда его переправить в Китай? Нужно ли расширять перевалочный терминал? Если нужно, то давайте лоббировать свои интересы через Минсельхоз, что-то строить и т.д. Сегодня над этими вопросами нужно серьезно задумываться, потому что иных рынков сбыта для алтайской пшеницы не видно». Трудно оспорить доводы успешного предпринимателя, решившего, кстати, диверсифицировать свой бизнес в сторону сахарного свекловодства. В буквальном смысле наплевав на пророчества и мрачные прогнозы медийных витий насчет провала краевой свеклосахарной программы и обреченности этой отрасли сельхозпроизводства в нашем регионе.

Или, к примеру, проблема неэффективного расходования чиновниками заведенных в край федеральных средств. Причем неэффективность эта как раз более всего характерна для муниципальных чиновников. Вот и делайте соответствующие выводы о характере межбюджетных отношений, о системе ответственности разных уровней власти. Но говорить вследствие этого об ошибочности регионального тренда, направленного на привлечение максимально возможного объема федеральных средств в край – это все равно, что с водой ребенка выплескивать. Или предлагать в качестве средства от перхоти гильотину.

Опустим весьма неоднозначную журналистскую оценку ситуации с энерготарифами в крае. Непонятно вообще, зачем этот сюжет включен в материал о кризисе и эффективности власти, если только не с банальной целью  продемонстрировать  некую компетентность и осведомленность автора в частном  и давно потерявшем свою актуальность вопросе. Да и уж если быть откровенными до конца, то вся эта кратковременная пляска св. Витта вокруг тарифов если и вызвала некое подобие скандала (в изрядной степени подогреваемого извне), то только в Барнауле. Нынче крики и стоны о грядущем апокалипсисе малого и среднего бизнеса в связи с повышением тарифов стихли даже в краевом центре, жизнь идет своим чередом. Кстати, любопытна логика автора заметки: новую методику расчета тарифов, по ее мнению, надо было применить в начале 2008 года (тогда, напомним, о мировом кризисе никто ни сном, ни духом не ведал), тогда сегодня рост тарифов был бы не столь болезненным. Вот так все у нас: если бы да кабы…

Уже много раз писалось о позиции краевой власти в отношении «Алттрака» и его собственников. Всякий раз оппозиционные СМИ пытались всю степень вины за проблемы многострадального предприятия навесить в качестве своеобразных «погон» на плечи чиновников. Обидно, что к такого рода «обличителям», даже не пытающимся объективно оценить ситуацию, неожиданно присоединилась и Надежда Скалон.

Главный смысл ее упреков состоит в том, что власть излишне обнадежила рабочих «Алттрака», что зря вкладывала в него средства (пусть небюджетные, но все равно «средства общества» - sic! Что такое «средства общества», разъясните, граждане?..). Ведь, мол, «никакой принципиальной роли для экономики края предприятие…давно не играло». Что ж, может быть, и так. Но в социальном плане предприятие по-прежнему оставалось, если хотите, градообразующим. И именно социальная ответственность власти при наличии абсолютной социальной безответственности бизнеса (собственника «Алттрака») и понуждали краевую администрацию идти на такие, мягко говоря, «нерыночные» меры, которые так неприятны сторонникам laissez-faire (невмешательства государства в экономику и бизнес), к каковым себя, видимо, относит и Надежда Скалон. Убежден: власть с удовольствием бы не занималась предприятием, находящимся в частной собственности, сосредоточившись на бедах и проблемах социально незащищенных граждан и т.д. Положение, что называется, обязывало. Кстати, неправда, что краевая власть не занималась трудоустройством уволенных, сокращенных с «Алттрака» граждан. Создавались новые производства. Специально для оставшихся без работы рубцовских таркторостроителей несколько раз в Рубцовске проводились ярмарки вакансий на таких же, как рубцовский тракторный, предприятиях, с более высокой даже зарплатой. Так вот, из числа бывших работников в них приняли считанные единицы, не проявили интересы рабочие «Алттрака» к гарантированной работе с гарантированным заработком. Видимо, предпочитая сомнительное с точки зрения перспектив ничегонеделание в опустевших цехах с такой же сомнительной перспективой получения за это безделье каких-то денег. Разве инфантильность и пассивность трудящихся (это касается не только «Алттрака») сегодня не проблема, наряду с низким качеством управленческих и чиновничьих кадров?.. Не это ли и продемонстрировал нам в первую очередь кризис? Ведь проблемы-то возникали в крае как раз там, в тех «узлах напряжения», где демонстрировали свою слабость и непрофессионализм менеджеры разного уровня – будь то руководители предприятия, неэффективные собственники, либо главы городов и районов края?..

Ну а теперь позволим себе пространную цитату из интервью профессора, доктора экономических наук Владимира Бородина сайту Doc22.

«- С вашей точки зрения, были ли достаточны и эффективны меры, которые предпринимались краевой властью для противостояния кризиса? Все ли возможное было сделано?

- Прежде всего, мы должны понимать, что промышленность, о которой мы с вами рассуждаем, существует в общенациональном контексте. И регулируется в общенациональном масштабе. Нет специфики нашей региональной промышленности, есть специфика того или иного рынка, в котором работает то или иное предприятие. Что касается государственных институтов региональной власти (понимая под институтами все, что призвано регулировать экономику), то в масштабе нашего ли, либо другого региона, такое всеобъемлющее регулирование, по большому счету, невозможно. Ведь эффективность регионального вмешательства определяется не региональными актами, а общероссийским законодательством. Мы можем субсидировать две трети ставки по кредитам. Ну а что еще по большому счету? Мы можем приватизировать отдельные предприятия? Нет. Мы можем оказывать преференции отдельным отраслям? Нет. Мы можем устанавливать свои, какие-то особые таможенные правила, особый налоговый режим? Нет. Можем, в конце концов,  как-то повлиять на политику в тех отраслях, поставляющих нам сырьевые ресурсы? Нет. Можем влиять на цену на нефть, энергоресурсы? Нет и еще раз нет! Мы, как и все остальные регионы, зависимы от  той политики в отношении нашей промышленности, которую сегодня проводит федеральный центр.

Скажу так: на мой взгляд, меры, которые применяли краевые власти, были исчерпывающи. Все, что можно было сделать, делалось. Все возможности региона были использованы! Ну не могли краевые власти повлиять на наши банки, чтобы они прокредитовали наши промышленные предприятия. Если уж президент с председателем правительства не смогли продавить эти финансовые тромбы, то что, спрашивается, можно было сделать на уровне региона?!. Мне кажется, что и приоритеты были выдержаны. Это поддержка в первую очередь тех предприятий, которые в значительной степени влияют на социально-экономическое положение как в крае в целом, так и в отдельных городах и районах, в частности. Прежде всего, в сфере занятости, выплаты зарплаты. Так, например, администрация края предприняла все возможное и невозможное, чтобы задолженность по зарплате была погашена на тракторном заводе.

Вы знаете, что я обычно довольно критически отношусь к действиям властей и комплиментарным стилем не страдаю, но в данном случае не могу не признать очевидных вещей. Думаю, было бы несправедливо говорить о том, что администрация края что-то по крупному упустила, чего-то не сделала. Власти работали на пределе возможностей, которые предоставляла ситуация!».

Еще один тезис из пропагандистского арсенала все тех же не утруждающих себя какими-либо доводами и аргументами масс-медиа. О якобы отказе федерального центра поддержать проект «Алтайское Приобье». «Мне, честно говоря, было бы странно, если бы его вообще поддержали. По существу, ведя сражение за этот проект, краевые власти опять исходили из той точки зрения, что главное - получить деньги из Москвы. Но у «Алтайского Приобья» единственное, что хорошо – это его запоминающееся название», - резюмирует Скалон.

Между тем краевые власти у руководства страны не просили каких-то дополнительных, особых преференций. Край хочет, чтобы по-другому посмотрели на регионы и определились в приоритетах. Ведь есть регионы, которые могут быстро и очень эффективно продвинуться на аграрной ниве. А есть те другие, которые работают, чтобы только лишь обеспечить себя, производя, может быть, дополнительную продукцию, но не в тех объемах и не того качества. Поэтому Алтайский край и предложил руководству страны определиться со статусом особо значимой аграрной территории, по которым та или иная территория может быть к ней отнесен. Руководство региона предложило посмотреть на ту помощь, которую федерация оказывает регионам через программу развития сельского хозяйства. Сегодня всем эта помощь оказывается одинаково, недифференцированно. В результате получается так, что на единицу пашни Алтайский край получает меньше, чем другие регионы. На литр молока мы также получаем меньше. Потому что методика расчета такова. Мы предложили так: регион работает, обеспечивает себя продовольствием, а потом на каждую единицу продукции, которая за пределы региона пошла, государство дает некую сумму. Тогда наша прибавочная стоимость оставалась бы в регионе, а не уходила бы за его пределы. Это принципиально другой подход! А все остальное бы решалось в рамках тех программ, которые работают.

Это, надо сказать, не мои доводы, а пояснения одного из руководителей края. Ну разве нет в нем логики, разве нет в нем элементарного расчета и попыток восстановления экономической справедливости? Что же касается содержания проекта «Алтайское Приобье», так никто и не считает этот документ пределом совершенства, никто и не скрывает, что над ним еще предстоит серьезная работа. В которой, кстати, может принять участие и Надежда Скалон, у которой, как выяснилось, есть что сказать и по этому поводу. Как, впрочем, всем известно, что руководство края и не рассчитывало на какую-либо нынешнюю поддержку «Алтайского Приобья» на уровне правительства или Госдумы. Другой алгоритм предусматривался и предусматривается для продвижения проекта, его осуществления. Ну а поспешная и неподготовленная попытка депутата-коммуниста Багарякова внерегламентно «забросить» папку с проектом в последний вагон уходящего бюджетного поезда есть не что иное как откровенная провокация, рассчитанная на торпедирование проекта «Алтайского Приобья» в ближайшей перспективе и его дискредитации на перспективу долгосрочную. Не понимать этого и рассматривать отказ остальных депутатов Госдумы, федеральных чиновников от поддержки проекта в условиях такой спонтанной и подстрекательской «инициативы» как принципиальную позицию федеральной власти – наивно и несерьезно.

И наконец. Надежда Юрьевна заявила: «В ближайшие годы в экономике края никаких принципиальных изменений я не ожидаю. И, боюсь, что из кризиса мы вряд ли извлечем какие-то уроки». Разумеется, избавляться с возрастом от иллюзий и наивных мечтаний свойственно любому человеческому организму, чей жизненный путь от сперматозоида или анализа в женской консультации до зрелого возраста измеряется несколькими десятками лет. В этом смысле возражать Надежде Скалон бессмысленно: ну не ждет человек от будущего ничего хорошего и ладно, имеет на это право. Тем более, что от ее прогнозов или ощущений лично мне ни жарко, ни холодно. Поскольку для меня Надежда Юрьевна авторитетом или экспертом  в сфере экономики, как я уже оговорился ранее, не является. Я уж не говорю о сотнях тысяч жителей Алтайского края, которые не имеют счастья знать даже понаслышке о политическом обозревателе «Алтапресса» Скалон или редакторе Doc22 Кудинове и которым как-то удается жить после этого, сопрягая свою жизнь с этим печальным обстоятельством.

Приведу мнение того же Владимира Бородина. Вновь извиняюсь за пространную цитату, однако, как мне кажется, тема достаточно серьезна, чтобы обойтись двумя походя брошенными фразами.

«- Рано или поздно кризис закончится. С этим согласны даже самые завзятые пессимисты. С вашей точки зрения, какие уроки нужно будет извлечь из кризиса?

- А они таковы. Первое и самое главное. Нужно использовать возможности, которые привели бы к обновлению производственного аппарата предприятий. Это и основные фонды, это кадры, это технологии. Взять, к примеру, кадры. Надо признать, что «советские» мотивации кончились, а капиталистических-то так и не создано!.. А ведь как осложняются все более и более отношения между наемным персоналом, менеджерами и собственниками предприятий. У них у всех разные интересы, в первую очередь – материальные! Помните,  в советское время молодежь выбирала, куда идти работать? И ведь сомнений не возникало, что надо идти на «Трансмаш», на моторный!.. Почему? Да потому, что, поимо всего прочего, там все – общежитие, рано или поздно – квартира, свой дворец культуры, спортзалы, санатории-профилактории, лыжные базы, возможность поступить в институт и т.д. и т.п. Сегодня ничего этого нет. А самое главное – нет стабильного материального стимула.

Конечно, повышением конкурентоспособности предприятия нужно и проще заниматься, когда все хорошо и более-менее стабильно. Надеюсь, кризис послужит уроком и нашему правительству. Сегодня на самом верху уже признали, что в структурном плане наша экономика никуда не годится, что надо все-таки заниматься технологическом обновлением нашей промышленности. А для этого надо создавать условия для снижения процентной ставки по кредитам и проч. проч. Если исходить из этого, то можно рассчитывать на грядущие позитивные сдвиги.

Но есть ведь еще один момент, который придется учитывать. Речь идет о поведении наших собственников и топ-менеджеров. Какой инвестор придет с деньгами при такой психологии: деньги дай, а я уж тут с ними сам разберусь! В такой ситуации инвестиций ждать не приходится. Ведь инвестиционная привлекательность предприятия складывается из объективных показателей (конкурентоспособности продукции, благоприятной рыночной конъюнктуры и др.), но и показателей прозрачности, открытости бизнеса. Насколько в этом бизнесе соблюдаются правила игры между теми, кто принес деньги, и теми, кто их использует для повышения результативности производства. Надо же делиться не только результатами, но и допускать к участию в процессе получения этого результата. На мой взгляд, это очень важное условие…

Однако повторюсь: многое решается и определяется на макроэкономическом уровне, в масштабах всей страны. Если государство не поменяет отношения к нашему промышленному производству,  прежде всего, машиностроению, которое и определяет конкурентоспособность всей экономики, то мы как великая держава, пока еще сохраняющая свой авторитет, во многом основанный на советском прошлом и военном потенциале, перестанем существовать. Поэтому надеемся и ждем, что появится осмысленная государственная программа подъема т.н. тяжелой индустрии. Прежде всего, машиностроения. Потери здесь за последние годы очень существенные и тяжелые. Нынешнее положение, наверное, вполне сопоставимо с ситуаций, которая складывалась в стране перед индустриализацией 30-х годов. И усилия, которые надо будет предпринять, вполне сопоставимы с теми, которые были предприняты тогда.

- Выходит, мы стоим перед необходимостью «Новой Индустриализации»?..

- Именно так! Только в новом качестве, на новых технологиях, в рамках нового технологического уклада. К этому, на мой взгляд, надо немедленно приступать, если мы хотим, чтобы страна сохранилась в ряду экономически развитых стран».

Вот и получается, что насчет кризиса и извлечения уроков из него, так, думается, Надежда опять немного лукавит. Кризис коснулся всех. Просто уроки у всех разные, так же как и реакция на возникающие проблемы. Кто-то пытается преодолевать их, напрягая ум и волю, ища выходы из создавшейся ситуации. Кто-то расписывается в собственном бессилии и непрофессионализме, не только не справляясь с проблемами, а, наоборот, генерируя их. А кто-то – осознанно или непроизвольно, талантливо  или бездарно - исступленно бьет в бубен, кликушествуя, звеня веригами, пугая всех неисчислимыми бедами и нагнетая атмосферу страха и безысходности. Кстати, в известном смысле последняя позиция выигрышна: сбудется самый пессимистический сценарий – прогнозист на коне («а я о чем говорил?»), не сбудется – так и забудут про него как про кликушу-неудачника, никто и не вспомнит его досужих пророчеств. Вот и мне хочется, чтобы далеко не самая удачная, с моей точки зрения, страница талантливого творчества Надежды Скалон забылась как дурной сон.

Редактор сайта Doc22 Артем Кудинов.