18+

Алтайский край лидирует в расселении аварийного жилья

Подробнее…

Рубрики

Короткой строкой...

Аналитика

Экспертная оценка

Дословно

Инвестиции и инновации

Рынки и компании

Реплика

Промышленность и экономика

Повестка дня. Строительство.

Повестка дня. Рынок труда.

Повестка дня. Образование

Повестка дня. Здравоохранение

Повестка дня. Промышленность и энергетика

Повестка дня. Социальная сфера

Повестка дня. Село и АПК

Политотдел

Туризм

Баннер

Вновь наш губернатор стал гостем известного федерального издания. Причем на этот раз его принимали «Новые Известия» - издание, которое «прокремлевским» язык назвать не повернется. Очевидно, что интерес ведущих общероссийских СМИ, которые раньше не слишком баловали своим вниманием наш регионов, объясняется целым рядом амбициозных проектов, реализуемых в Алтайском крае или инициируемых его руководством. Публикуем полный текст интервью Александра Карлина.

 

Недавно редакционную летучку «Новых Известий» посетил губернатор Алтайского края Александр КАРЛИН. Многолетний опыт работы в Генпрокуратуре, Минюсте и администрации президента сегодня помогает ему руководить регионом в трудные кризисные времена. В ходе беседы г-н Карлин назвал «точки роста» экономики края. В частности, в Алтайском крае расположена одна их четырех «игорных зон», куда с 1 июля 2009 года должны перебраться все российские казино. Наш гость рассказал, почему российский игорный бизнес не спешит покидать мегаполисы, и о том, что именно заинтересовало крупных международных инвесторов в зоне «Сибирская монета».

 

– По традиции вначале мы просим гостя рассказать о своем отношении к прессе. Губернатор – фигура публичная. Как складываются ваши отношения с журналистами?

 

– Надо сказать, что медийное пространство у нас в Алтайском крае весьма своеобразное. Мне кажется, что редко в каком регионе власти имеют такой небольшой сегмент СМИ под своим непосредственным управлением… Вы же не боитесь этого слова? Можно управлять через механизм учредительства, через полномочия собственника, через административный ресурс. Так вот, под нашим непосредственным влиянием находится весьма небольшой ресурс. У нас сегодня нет действующей региональной телекомпании – мы ее только создаем. В крае имеются частные телекомпании и региональное подразделение ВГТРК. У нас есть один печатный орган – газета с сохранившимся названием «Алтайская правда». Соучредителями является администрация края, краевой законодательный орган и коллектив редакции. Это единственная сохранившаяся в Сибири газета, которая выходит в ежедневном формате.

 

– То есть остальные СМИ – это независимая пресса?

 

– Да. У нас есть серьезный холдинг «Алтапресс» – это абсолютно независимая структура, которая объединяет ряд печатных изданий, в том числе и газету с символическим названием «Свободный курс». У нас есть серьезный блок муниципальных изданий, которые находятся вне нашего прямого влияния. Есть несколько частных телекомпаний.

 

– Вы, как губернатор, ощущаете на себе пристальное внимание независимой прессы?

 

– Что значит, ощущаю?.. Я с этим чувством просыпаюсь и с ним отхожу ко сну вечером. Это неотъемлемый элемент нашей жизни.

 

– То есть СМИ вас критикуют?

 

– Критикуют – не то слово! Это какое-то хорошее слово…

 

– Ваш опыт работы в Генпрокуратуре помогает вам на посту руководителя региона?

 

– Я в прокуратуре за 27 лет прошел многие участки работы. Первые несколько лет занимался следственной работой – через это проходили тогда все. Затем была работа по надзору за органами внутренних дел. А большая часть моей службы заключалась в надзоре за соблюдением законов в социальной и экономической сферах. И этот путь я прошел за 14 лет работы в Алтайском крае. Поэтому, когда я в 2005 году приехал в край, у меня были не только воспоминания молодости. У меня было профессиональное представление о регионе, как крупнейшем народно-хозяйственном комплексе. Я знал все муниципальные образования Алтайского края, поскольку весь край я объездил не один раз и не в качестве туриста. Приходилось вникать в вопросы деятельности предприятий, организаций. И этот опыт никуда не делся.

 

– Вам, наверное, сейчас в основном приходится заниматься социально-экономическими вопросами. Сильно ли кризис повлиял на ситуацию в крае?

 

– Мы всегда однозначно рассматривали в качестве блага развитие внешнеэкономических связей региона: широкое вхождение в мирохозяйственные связи… Звучит-то как! Но кризис нам еще раз жестко напомнил, что вместе с новыми возможностями ты получаешь и новые угрозы. Алтайский край, начиная с 2005 года, очень серьезно интегрировался в мировую экономику. У нас темпы роста внешнеторгового оборота составляли примерно 50% в год. И при этом каждый год объемы экспорта в крае существенно превышали объемы импорта. У нас крупнейшее в регионе коксовое производство. Покупателями нашего кокса в начале 2000-х годов были страны Юго-Восточной Азии, в последнее время – металлургический комплекс Украины. Кроме того, мы поставляли на экспорт продукцию нашей лесопереработки. При этом до 85% добываемого в Алтайском крае леса проходит стадии глубокой технологической переработки. И еще мы экспортируем довольно приличные объемы продовольствия. Мы продаем муку в Монголию, в страны Центральной Азии, сейчас активно продвигаемся в сторону Афганистана и Пакистана. В прошлом году начали заниматься арабскими странами и странами Северной Африки. Наши макароны продаются в Италии, а замечательный сыр – в Берлине. В первую очередь мы ощутили негативное влияние кризиса на те предприятия, которые образуют так называемый обрабатывающий сектор экономики. Но краевое сельское хозяйство дает в валовом региональном продукте 18–20%. Это очень высокий показатель. По стране доля продукции аграрного комплекса в целом в два раза ниже. Если мы сюда добавим пищевую промышленность, то эта доля возрастет до одной трети в ВРП. То, что мы делали и продолжаем делать в сельском хозяйстве, позволило удержать отрасль с положительной динамикой. 2008 год был неблагоприятным для Алтайского края по погоде. 18 районов попали в жесточайшую засуху, и поэтому мы получили недобор зерновых: в бункерном весе – 4,1 млн. тонн, а уже в обработанном – 3,9 млн. тонн. А в благоприятном 2007 году мы имели на один миллион больше. Но тем не менее у нас сейчас индекс сельскохозяйственного производства – 107%. А пищевая промышленность демонстрирует по первому кварталу этого года 125,9%. То есть на пятую часть прирастаем к уровню прошлого года, но могли бы прирастать и больше.

 

– В конце прошлого года, когда начался кризис, у вас было большое падение производства?

 

– Падение было очень существенное. Можно считать даже не по месяцам, а по неделям. А со второй половины ноября оно было лавинообразным. Так, по коксу у нас серьезное проседание, потому что в глубочайшем кризисе оказался металлургический комплекс Украины. Сейчас я могу об этом сказать: мы после консультации с собственниками предприятия, взяв на себя определенные риски, пошли на то, чтобы производить кокс и сваливать его на открытых площадках. Иначе мы бы ставили под угрозу теплоснабжение города. Мы это сделали без истерики и ультиматумов друг другу. Дело в том, что город отапливается за счет сжигания газа, который выдает коксовое производство. Был вариант перевести город на мазут. Мы были готовы выделить средства из госрезерва. Но посчитали, что менее травматично в экономическом и финансовом плане, если предприятие произведет определенные объемы кокса, а потом будет отгружать его со своих площадок. Решение было принято, и оно себя оправдало. Еще продолжался отопительный сезон, а весь кокс был поставлен потребителям. Край все ощутил на себе в полной мере, но жизнь продолжается. Так, сейчас, несмотря на кризис, РАО РЖД завершает крупный инвестиционный проект на Западносибирской железной дороге. В конце июля мы сдаем второй мостовой переход через реку Обь, в районе Камня-на-Оби. Это позволит пропускать по этой ветке до ста пар поездов в сутки.

 

– О последствиях кризиса вы говорите в прошедшем времени. Это означает, что вы нащупали то самое дно кризиса, от которого можно будет оттолкнуться?

 

– Все мы находимся на одном корабле. Каждый, может быть, в своей каюте. Поэтому дно должен ощутить тот общий мировой корабль, на котором мы находимся. Когда вы стучите в переборку моей каюты и спрашиваете: «Александр Богданович, вы дно ощутили?», я могу лишь ответить: «Давайте вместе прислушаемся».

 

– А социальные последствия кризиса серьезные? В частности по безработице…

 

– Смотря, что с чем сравнивать. Дело в том, что Алтайский край– это регион с традиционно высоким уровнем безработицы. Говоря об этой проблеме, можно занять у вас еще не одно заседание редколлегии. В нашем регионе проявляются общемировые тенденции. Я имею в виду проблему урбанизации. Сегодня на селе появляется уникальная современная техника. Буквально несколько дней назад я смотрел посевные работы. Сейчас применяется технология, которая минимизирует работу на земле – всего два технологических прохода в год. Осенью по этому полю прошел современный комбайн, который напрямую скосил зерновые, их обмолотил, зерно выгрузил в бункер, а солому измельчил и равномерно ее распылил по полю. На этом все работы осенью закончились. Весной на это же поле заходит современный посевной комплекс. У него ширина захвата 18 метров. И он так же производит все технологические операции за один проход. А при классических технологиях приходилось гонять технику по полю семь-восемь раз. Со всеми вытекающими последствиями – расход топлива, трудозатраты и так далее. Поэтому сегодня, когда к этому современному трактору подходят сельские мужики, отработавшие десятки лет, то у многих слезы наворачиваются на глазах. Мы же на советской технике просто гробили мужиков. Жизнь сельского механизатора на пять лет короче средней продолжительности жизни мужчины в регионе. И вот эти работяги смотрят, как из нового трактора выходит в белой футболке и домашних тапочках механизатор, который работает в кабине, где кондиционер покачественней, чем в иной квартире. У него и навигатор стоит, который позволяет ему ночью работать. Вы понимаете, что каждое такое современное рабочее место освобождает пять-шесть старых. У механизаторов со стажем слезы от того, что они на такой технике не смогли поработать, а у нас слезы от мысли, чем занять освободившихся пять человек? А ведь у сельской безработицы есть своя особенность – работу надо людям дать в этом же населенном пункте. Та же ситуация и в животноводстве. Если раньше одна доярка была на 25 коров, то теперь на 200 голов! Сейчас уровень безработицы в крае составляет 3,7% официально зарегистрированных безработных от числа работающих. Это меньше, чем было в первом квартале 2008 года. Но год назад безработица была другой. Кризис привел к высвобождению работников, но в основном это произошло в городах. И этой безработицей нужно заниматься по-другому. Человек на земле имеет дом, участок 30–50 соток, на которых он может работать, прокормить себя. В городе сложнее.

 

– Туристический бизнес может решить вопрос безработицы?

 

– У нас есть конкретные программы по развитию сельского туризма. Приходится с трудом разъяснять людям, что это такое. Что это не какие-то громадные гостиничные комплексы, а просто приличный деревенский дом, приспособленный для того, чтобы на два-три дня принять там несколько человек. И вот когда начинаешь это объяснять, то выясняется, что значительная часть края для этого пригодна. Мы приняли специальную программу развития сельского туризма. Кроме того, у нас в крае расположена особая экономическая зона туристско-рекреационного типа «Бирюзовая Катунь». И это единственная из семи туристических зон в стране, которая сегодня реально действует. Конечно, это федеральный проект, и все, что от нас зависит в плане правовых и экономических условий, мы выполнили. За регионом внешняя инфраструктура, а за федеральным бюджетом внутреннее устройство. Уже в этом году федеральные инвестиции на строительство объектов составят 1,5 млрд. рублей. Строится дорога внутри зоны, мост через реку Катунь, полигон для твердых бытовых отходов, очистные сооружения, водозабор, подводятся газ и электроэнергия. По сути дела частному инвестору остается на арендованном земельном участке только возвести объект. В прошлом году в этой туристической зоне побывало 130 тыс. человек. Но мы хотели бы увеличить эту цифру.

 

– 1 июля этого года в крае должна начать функционировать игорная зона. Насколько нам известно, игорный бизнес пока не спешит уходить из городов…

 

– Не хочу сглазить, но сейчас пошло серьезное оживление в этом направлении. Я очень благодарен президенту России за ту очень жесткую позицию, которую он озвучил во время своей встречи с главным налоговиком страны. Дмитрий Анатольевич еще раз всем внятно сообщил, что закон об игорных зонах есть, он принят и должен быть исполнен. Ведь мы, имея закон о том, что к 1 июля 2009 года весь игорный бизнес должен переместиться в определенные точки, вместо того, чтобы работать над цивилизованной эвакуацией этого бизнеса, занимались дискуссией о том, когда этот закон отменят…

 

– А по какому принципу в крае выбирали место, где расположится игорная зона?

 

– Это был очень интересный процесс. Наша деревня Солоновка вошла в анналы российской прессы, потому что вначале мы думали, что именно там будем строить игорную зону. Это в 30 км от известного курорта Белокуриха. Тем самым мы несказанно помогли местным крестьянам. Изначально цена земли там была смешная, и вдруг цены на недвижимость в Солоновке подскочили чуть ли не до уровня московской Рублевки. Стали возникать судебные дела. Тут же объявились какие-то наследники… Ну, просто жизнь закипела во всех проявлениях! А теперь я жалею, что мы очень быстро утвердили новое место расположения игорной зоны «Сибирская монета» в Алтайском районе. Надо было ее еще потаскать по разным поселкам… Сейчас под игорную зону уже выбрана территория – 2 тыс. гектаров. Земля шикарная, рядом с особой экономической туристической зоной «Бирюзовая Катунь». Если говорить серьезно, мы дали возможность бизнесу быть в этой зоне полифоничным и не зацикливаться только на казино. У нас ведь такой хороший край, у нас везде прекрасные места, а игорный бизнес мы определили и вовсе в одно из лучших мест в крае. Поэтому, приглашая туда инвесторов, мы говорим: стройте объекты, а если вдруг не пойдет игорный бизнес, то этот объект элементарно может быть использован в качестве туристического комплекса с очень приличной отдачей. Что такое игорный бизнес – это отель плюс некое помещение под казино. Это с самого начала поняли иностранные инвесторы, и сегодня мы ведем консультации с очень серьезными международными компаниями, которые имеют многолетний опыт ведения игорного бизнеса в десятках стран мира. И я думаю, что этот бизнес у нас состоится. Ведь если по Солоновке первоначальные затраты составляли около 15 млрд. рублей, то сегодня в «Сибирской монете», по нашим подсчетам, – 4–5 млрд. рублей. Это очень небольшие деньги для игорного бизнеса. Конечно, легче в Москве, получив за три копейки в аренду дом культуры, ввинтить в фасад несколько лампочек и вкатить на подставку автомобиль на три дня, а дальше получать только прибыль. Но надо понимать, что ни в одной цивилизованной стране мира игорный бизнес так не устроен.

 

– Сейчас много говорится о развитии малого бизнеса. Какая ситуация в крае в этой области?

 

– Если оценивать ситуацию, даже по формальным критериям, которые заложены в федеральном законодательстве, то у нас в крае крупного-то бизнеса – раз-два и обчелся . Есть несколько десятков компаний, которые можно назвать крупными, а все остальное – это малый и средний бизнес. Вот возьмем сельское хозяйство, о котором мы только что говорили. В прошлом году у фермеров в обработке было 26,5% пашни. В этом, по нашим подсчетам, – 28%. А это все малый и средний бизнес. То есть, по сути, треть аграрного ресурса в крае находится в руках фермеров, которых в Алтайском крае зарегистрировано более 4 тысяч. А я вам по секрету скажу, что это непозволительно много. Потому что применять в условиях Западной Сибири современную технологию на 200–300 гектарах нельзя. Это убивает и разоряет землю. Нормальная технология – это севооборот на 5–6 полях. На 300 гектарах никогда его не организуешь. Тракторы и современные комплексы, о которых я говорил ранее, на таких площадях не используешь. С одной стороны, малый и средний бизнес в крае есть, а с другой– его нужно упорядочить.

 

– Через перекрытие кислорода?

 

– Я считаю, что нет. Сейчас в крае создана Ассоциация крестьянских и фермерских хозяйств. И это не процесс укрупнения бизнеса, это приведение его в цивилизованные рамки. Ассоциация начинает закупать современную технику, помогает договариваться, как использовать землю. То есть в этом году надел одного фермера будет находиться «под парами». А земля других будет приносить урожай. Но этот фермер не должен положить зубы на полку из-за того, что его земля в простое. Тут ему и поможет ассоциация. В целом в крае сегодня 20% занятых граждан работают в малом бизнесе. Это чуть выше показателя в среднем по России. Мы в последние несколько лет активно участвуем во всех конкурсах, которые проводит Минэкономики. Вот буквально недавно мы по четырем конкурсам получили в регион около 240 млн. рублей. Ну и, конечно, краевые деньги выделяем, без этого сейчас нельзя. Так что, несмотря на кризис, Алтайский край развивается. Пользуясь случаем, приглашаю всех к нам – у нас есть условия и для бизнеса, и для отдыха.